Иов. 42:1-2. В своем первом ответе Богу (39:33-35) Иов признал - перед лицом чудных деяний Божиих на земле, под землей и над нею - крайнюю ограниченность собственных возможностей. Во втором своем ответе он, в тоне смирения, признает всемогущество Божие (стих 2) и вместе с тем, вполне допустимо, осознает, что вся наша праведность перед Богом подобна "запачканной одежде", и, что, следовательно, нет среди нас "невиновных" перед Ним. Душа Иова смирилась и в смирении должна была принять и целесообразность страдания, коль скоро Бог, так чудно управляющий миром, допускает его. Люди, истинно веровавшие в Господа, на протяжении веков и тысячелетий познавали - в процессе своего духовного опыта, т. е. слыша голос Бога, как услышал его Иов, - что страданию дано переплавлять дух человеческий, загрязненный в результате падения прародителей наших, но для того, чтобы процесс этот протекал успешно, необходимо смирение.

Иов. 42:3. Иов цитирует здесь вопрос, с которого Бог начал Свое обращение к нему (38:2): Кто сей, помрачаю-щий Провиде-ние, ничего не разумея? - с целью подтвер-дить правоту Бога, он, Иов, говорил и судил о вещах, в которых не разбирается.
Иов. 42:4-6. Не вполне ясен стих 4. Скорее всего Иов снова цитирует здесь (точнее, подразумевает) слова Бога, потребовавшего от него ответа (38:2). В стихе 5 и 6 страдалец отвечает Ему. Однако не на многочисленные (риторические по отношению к Иову) вопросы, касающиеся творения и управления миром: на них ему нечего сказать. Ответ Иова, исполненный духовной глубины, касается тайны отношений человека и Творца.
Иов признает, что все, сказанное им прежде, - следствие его поверхностного жизненного опыта, ибо до того, как Бог заговорил к нему, он знал о Нем лишь понаслышке: я слышал о Тебе слухом уха. Полученное же теперь откровение свыше, Иов отождествляет с "лицезрением собственными глазами": "мои глаза видят Тебя". Это и есть опыт духовный, и, вполне доверяя ему, Иов раскаивается в прежних своих суждениях и отрекается от них - в прахе и пепле (в знак смирения и уничижения своего).
Заметим, что не о воображаемых своих прегрешениях, покаяться в которых призывали его Елифаз, Софар и Вилдад, сокрушается Иов. Он и теперь не считает, что совершал их, за что и был наказан (27:2-6). Но внутренне вынужден, видимо, согласиться с мыслью Елиуя о том, что после того, как он потерял все, что имел, горечь, обида и гордыня овладели им (к примеру, 32:2).
Осознав теперь во всей полноте, что Бог ничем не обязан человеку (не обязан и отвечать ему!), и что человек не вправе обвинять Творца, путей Которого не разумеет, Иов освободился от горечи, разъедавшей ему душу. Более того: он испытал глубокое удовлетворение от того, что Творец снизошел до разговора с ним, до откровения ему! Он исполнился желанием довериться Тому, Чьи пути - совершенны (Пс. 17:31), хотя и не всегда доступны человеческому пониманию. И Бог простил Иову грех заблуждения и гордыни.
Эпилог (42:7-17)
Этот раздел, как и первые две главы, написан прозой. В нем Господь - прежде чем возместить Иову все потерянное им - обращается к трем его "критикам".
А. Бог осуждает друзей Иова (42:7-9)